Я со всей ответственностью могу причислить себя к экзестенциализму. Хотя экзистенциализм и не терпит ни каких "-измов", принято считать, что что среди экзистенциалистов нет "-истов". И да… я — не Сартр. Это папа римский всех под одну гребёнку чешет, что мол весь экзистенциализм сводится к Сартру. Безусловно — это не так.
Но мне экзистенциализма мало. Экзистенциализм очень тесный и очень мрачный. Хотя, конечно, его тоска, грусть и подавленность довольно своеобразные и, в некоторой степени, "радостные". Это как… знаете… если положить яркую радостную картину на солнце,— она выцветет, краски станут тускнее и мягче, приобретут более спокойные тона; картина вцелом станет грустнее и меланхоличнее. Но это всё также самая картина. Так и экзестенциализм. Но почему?!
Почитайте Кьеркегора, почитайте Достоевского, почитайте Паскаля,… почитайте, наконец, книгу Иова; да,— это не Кафка (и слава Богу). Но это такая тяжкая философия. Причём, кстати, все философские направления антисциетичного толка таковы. Рекомендуем по акции купить аттестат или другой документ на оригинальном бланке ГОЗНАК
Философия Кьеркегора внесистемная, но не тупиковая, была бы она тупиковой — можно было бы понять всю подавленость. Более того, весь экзестенциализм — это философия уникума, это единичная философия. Что есть экзестенциальная истина? — истина личностна и субъективна. Что может быть лучше? Истина — это акт бытийный. "Истину нильзя знать или не знать, в истине можно быть или не быть. Истина — это не то, что ты знаешь; истина - это то, что ты есть"; Истина как субъективность, как страсть. Это коренится в человеческой экзестенции. Ну это же великолепно! Это верх искренности, вовлечённости в жизнь. Откуда же столько мрака? Пафос экзестенциализма — выбор. Выбор конституирует Я. Человек становится собой в мгновение совершения выбора, выходит из того, что Достоевский назвал "всемством". Здесь диалектика уходит от Гегелевской объективной триады и возвращается к Сократовско-Платоновскому пониманию. Быть может в этом кроется вся печаль, ведь в дуалистичной диалектике нет Гегелевкого хэппиэнда, рождающегося в синтезе; здесь только Кьеркегоровский "Или-или", нет возможности отказаться от выбора, или найти какой-то компромисс. Быть может именно в концепции такого выбора и таится печаль философии экзистенции вцелом. Но я это не приемлю.
Для любого экзестиалиста очень важна тема страха. Но я не понимаю почему. Нет, это конечно интересно, и, я солидарен, что страх определяет ту самую двойственность человека. Но я не понимаю, почему "с отчаяния начинается фмлософия". Нет, ладно — пусть так. Но у меня такое ощущение, что философию экзистенции вообще сводят к отчаянию.
Хотя, безусловно, есть и положиительные моменты в философии экзистенции. По мнению Кьеркегора, например, вера оказывается синонимом свободы; отчаяние преодолевается верой, актом свободы, актом вечности. Вера беспочвенна, она нерационализируема, не универсализируема, необъяснима, её нельзя ни кому передать, её нельзя ни на чём основать. Перед лицом разума вера абсурдна. И это ещё один скачёк, вера пародоксальна. Если бы веру можно было растворить в морали, передать и объяснить… — она была бы не нужна. Вера — это символ свободы.
Во главу угла экзистенциализм ставит личность. И, если не рассматривать Сартра и, отчасти, Ортега-и-Гассет, в центре всего стоит вера и личностное взаимодействие человека и Бога. Причём Бога — личность. Т.е. в эпицентре философии — взаимообщение двух свободных личностей. Но мир вокруг не исчезает. Приближаясь к общей цели, приближаясь к источнику света, личности становятся ближе друг к другу, они лучше видят друг-друга и понимают.
А ключевая антитеза веры и знания в философии Шестова, причём веры, как силы и знания, как не свободы. Нет, от выбора ни кто не освобождает. Более того выбор — предстаёт у Шестова не просто как обязанность, а как неизбежность, но — "что есть человек перед лицом необходимости?". И ответ на этот вопрос у экзистенциалистов крайне мрачен. Я не спорю, что неизбежность, как отсутствие свободы, — это печально, это плохо. Но, ведь любой философ экзистенциализма за верой признаёт свободу, и применение этой свободы, ведь, может избавить человека от тупиковых выборов, от необходимости.
С этим ни чего не понятно. Аналогично и с Ясперсом и с Бердяевым…
Религиозные экзистенциалисты постоянно обращаются в своих трудах к Ветхому Завету. Новый завет упоминается крайне редко. А ведь вся радость веры открывается именно в Евангелии, вся свобода, которая даруется в вере, она раскрывается далеко не в первых книгах Библии.
Экзистенциализм трагичен. Но почему? Не понимаю...
Мне не хватает в нём радости.
Почему он с Иовом страдает, а радоваться с ним не может? Ведь в итоге зло побеждено, Иов остался верен Богу и был им награждён.
Почему с ветхозаветным Еклиссиастом он печалиться может, а радость Нового завета в экзистенциализме не видна?
Существует ли философия радости… возможно ли это?
01.04.2016
Комментарии:
прокомментировать